Друг евреев

Хулио Паленсия-и-Альварес-Тубау (1884-1952) был сыном Марии Тубау, в своё время известнейшей актрисы, а его брат Сеферино был художником. Он женился за Зое Драгумис, дочери греческого премьер-министра и сестре видного греческого политика и дипломата.

На предыдущих постах, в Салониках, Шанхае, Стамбуле и Афинах, Паленсия установил связи с местными еврейскими общинами. В Шанхае он и его жена близко сошлись с богатым сефардом Альбертом Коэном.

Прибыв в Софию в должности полномочного министра в ноябре 1940 года, он стал свидетелем введения ряда расовых законов, которые нанесли большой ущерб евреям с испанским гражданством. Он бесчисленное число раз подавал устные и письменные жалобы председателю Совета министров, возражая против осуществления на деле антиеврейских предписаний болгарского правительства, вводившихся против любых евреев, вне зависимости от гражданства.

Паленсия настойчиво пытался убедить как болгарские, так и испанские власти в незаконности антисемитских постановлений и в том, что Испания обязана защищать своих еврейских подданных. Против евреев были приняты меры в диапазоне от захвата их активов и имущества, запрещения пользоваться коммунальными услугами и принудительной трудовой повинности до заключения в специально выделенных районах города. Кроме того, евреям был запрещён вход в кафе, рестораны, театры, кинотеатры, сады или парки.

Благодаря отчаянным просьбам Паленсии, по меньше мере 81 испанский еврей был частично выведен из-под действия некоторых законов.

В последующих докладах министерству Паленсия описал ужасы, переживаемые евреями в Софии, сравнивая их положение со «стадами скота, которые ведут на убой» и «африканскими рабами». Испанскую дипломатическую миссию осаждали отчаявшиеся сефарды; некоторые из них даже кончали самоубийством. Под воздействием этой трагической ситуации дипломат 14 сентября 1942 года обратился в Мадрид с просьбой предоставить ему определённую «гибкость» в принятии решений о визах для 400 сограждан-евреев, желающих отправиться в Испанию. В конечном счёте репатриация оказалась ненужной благодаря тому, что болгары решительно выступили против депортаций.

Действия Паленсии, прозванного «другом евреев», привели к продуманной кампании травли со стороны правительства. Болгарские секретные службы вели пристальную слежку за его женой из-за её греческого происхождения; они обвиняли её в ненависти к болгарам и в активной антиболгарской деятельности, а также в том, что она «приглашает евреев к себе в гости и сама их посещает». Кроме того, они подозревали, что она информирует греческих дипломатов в Софии о тайнах, которые ей известны от мужа. Манёвры, направленные против Паленсии, ужесточились с арестом в мае 1943 года канцлера испанской дипломатической миссии, сефарда-испанца Сантьяго Бехара, обвинённого сначала в шпионаже, а затем в контрабанде

Кроме того, Паленсия энергично выступил против казни сефарда Леона Арье, тем самым противопоставив себя местным властям. Когда Леон Арье всё-таки был повешен, Паленсия предпринял меры для защиты его семьи, ни с кем не проконсультировавшись и прекрасно понимая, что его могут обвинить в превышении полномочий. Он стал приёмным отцом для двух детей Арье – Клавдии и Ренато, а вдове Арье предоставил статус члена семьи. Заключив эти узы родства, он сделал для них дипломатические паспорта и разместил их в дипломатической миссии. Через несколько дней, когда давление со стороны болгарских властей сделалось угрожающим, он отправил детей и их мать в Бухарест, доверив их своему другу и коллеге Касе Рохасу. Эти действия привели софийское правительство в бешенство; оно сочло их публичным оскорблением и «актом вмешательства в государственные дела». 24 июня 1943 года Паленсия был объявлен персона нон грата, был вынужден уйти в отставку и немедленно покинуть страну.

В соответствии с дипломатическими правилами испанское правительство было обязано отозвать его. Поэтому, хотя первоначально оно утвердило назначение Паленсии полномочным министром в Сан-Сальвадоре, и уже запросило для него агреман, назначение было аннулировано, и Паленсия на протяжении девяти месяцев оставался без поста.

В возрасте 65 лет он скончался, находясь в должности генерального консула в Гамбурге; интересный поворот судьбы, если учесть, что нацистские власти обвиняли его в «антигерманском фанатизме».