В ожидании ухода

В октябре 1937 года, в разгар Гражданской войны в Испании, Луис Мартинес Мерельо-и-дель-Посо (1892-1958) был назначен генеральным консулом в Милане. Он находился там пять лет и семь месяцев.

Его первый контакт с миром сефардов состоялся в Тетуане, где он работал с 1930 по 1931 год в верховном комиссариате Испании в Марокко. Но положение еврейской общины в испанском протекторате весьма отличалось от той ситуации, с которой ему предстояло столкнуться в Милане.

С сентября 1938 года иностранные евреи, в том числе испанские, прибывшие в Италию после января 1919 года, были обязаны покинуть страну в течение шести месяцев. Этот декрет, и те, что за ним последовали, на бумаге выглядели даже более суровыми, чем законы Германии. Когда эти расистские законы были приняты, в Италии проживало около сорока пяти сефардов с испанским гражданством; практически все они жили в Милане.

Однако вплоть до весны 1940 года эти законы о «защите расы» не тревожили испанских евреев. Дипломатическое покровительство Мартинеса Мерельо позволило девятнадцати семьям получить разрешение остаться в Милане, хотя шестнадцать из них продолжали ждать окончательного решения. Ещё три дозволения были дарованы благодаря заключению брака с представителями арийской расы. Лишь один человек был выслан из Италии – Артуро Семо.

В марте 1940 года Мартинес Мерельо подал жалобу местным властям в Милане по поводу решения Генеральной директории демографии и расы депортировать четверых испанских евреев – братьев Исаака и Хайме Кори, а также Элио Мейра Макмиаса и его жену. Получив отсрочку, Мартинес Мерельо заявил: «Для нас евреи, зарегистрированные в консульстве – в такой же степени испанцы, как и те, кто родился на территории Иберийского полуострова, и, как таковые, они пользуются защитой наших национальных законов и, следовательно, международных договоров, заключённых на основе принципа взаимности». Он не смог добиться отмены приказов о депортации, но добился их приостановки.

В мае 1942 года положение ухудшилось: тысяча иностранных евреев стали узниками итальянских концлагерей. Вслед за этим в июне был утверждён новый декрет, вводивший для евреев обязательную трудовую повинность. Согласно этому декрету, евреи должны были включаться в состав трудовой армии, которой поручались общественные или военные работы.

Мартинес Мерельо проинформировал миланского префекта, что он считает само собой разумеющимся, что эта мера не будет применяться к испанским гражданам-сефардам, которых защищает консульское соглашение между Испанией и Италией от 21 июля 1867 года. Он также отдельно ходатайствовал за Элькана Папо-и-Леви, испанского еврея-католика, жителя Фиуме, обладателя огромного богатства и члена партии Фаланги с апреля 1938 года. Покровительство консула защитило его от трудовой повинности.

В это же время некоторых испанских евреев вызывали в бюро иностранцев префектуры, сообщая им об их обязанности подать в местную полицию документы, вручённые им по месту жительства и декларирующие их статус и расу. Консул посоветовал всем своим «согражданам еврейской расы», как он любил выражаться, не подавать этих деклараций.

Ему пришлось вновь использовать своё влияние для помощи Лине Афталион, испанскои сефардке и вдове Бенсассона. Еи сообщили о депортации из Италии после того, как она не получила разрешения остаться. Вмешательство консула позволило еи остаться в Милане, как и однои из её дочереи, вышедшеи замуж за итальянца, который был серьёзно болен.

Когда начало расти число антисемитских инцидентов, Мартинес Мерельо понял, что положение может быстро ухудшиться, и решил по собственной инициативе помочь еврейским согражданам уехать в Испанию, пока это ещё возможно. В сентябре 1942 года он лично обеспечил паспортами и визами несколько семей из испанской общины, сделав для них возможным переезд в Барселону. В их числе были и семьи Хосе Папо и Рафаэля Накмиаса.

С 1939 по 1944 год из сорока испанских евреев, проживавших в Милане, двадцать восемь переехали в Барселону и десять в Швейцарию.

Мартинес Мерельо скончался в Мадриде в возрасте 66 лет, в должности заведующего отношениями с Ватиканом.

Двойная игра: между Муссолини и партизанами

Фернандо Канталь-и-Жирон приехал в Милан в июле 1943 года из дипломатической миссии в Швейцарии. Уже в Берне он оказал помощь некоторым евреям, которые спаслись в Швейцарию из Италии. Ему было 47 лет, и он был признанным экспертом по международному праву.

Как только он занял свой пост, испанская община обратилась к нему за покровительством, потому что после отбытия его предшественника Мартинеса Мерельо из Милана, произошедшего в мае, миланская префектура, подчиняясь приказаниям Генеральной директории демографии и расы, посылала повестки о зачислении в трудовую армию шести евреев с испанским гражданством: Хосе Бенарройо, Хорхе и Ольги Накмиасов, Орефисе и Маурисио Барсилонов и Марианы Лалет Эсинсия.

Это решение было отозвано благодаря жалобам испанского посольства в Риме итальянскому министерству иностранных дел, а нового консула – местным властям. В феврале 1944 года Канталь выдал паспорта и организовал репатриацию в Барселону одного из этих шестерых, Хосе Бенарройо, а также пяти членов его семьи. Хотя приказ о депортации Бенарройо был подписан, он, благодаря защите бывшего консула, всё ещё жил в Италии вместе со своей матерью.

К тому времени дипломатическое влияние испанского консульства существенно выросло. Милан стал столицей Республики Салó (Итальянской Социальной республики), сателлита нацистской Германии в Северной Италии, правителем которого с 23 сентября 1943 года был Бенито Муссолини. Мадридские власти не желали официально признавать новое государство, но отдали консулу распоряжение использовать любые политические выгоды, которые Социальная республика могла предоставить Испании, вместе с тем сохраняя вежливую сдержанность. Поэтому в сложных обстоятельствах немецкой оккупации и более интенсивного преследования евреев дипломат сделал всё от него зависящее, чтобы защитить и репатриировать испанских евреев, всё ещё находившихся в Милане или его окрестностях.

В октябре 1943 года был арестован испанский еврей Марио Ково Майр, женатый на арийской женщине. Канталь сумел освободить Ково благодаря своим хорошим отношениям с немецким генеральным консулом, который даже извинился за это задержание.

В 1944 году Канталь проявил редкостную дерзость по отношению к фашистским властям Салó и немецким оккупационным властям, назначив вице-консулом молодого испанского еврея Исию Элиаса Борни, ранее долго жившего в Милане, и приютил его родителей, Гиселу Борни и Сантьяго Элиаса, в своё время много лет прослужившего вице-консулом Испании в Софии.

Жалобы Канталя и его обращение к гауляйтеру Фридриху Райнеру, верховному немецкому комиссару Оперативной зоны Адриатического побережья, позволили Канталю защитить дома, мебель и другое имущество испанских евреев в Фиуме. Примечателен случай Элькана Папо, который был наконец репатриирован в Испанию в феврале 1944 года на специальном поезде, организованном испанским Генеральным консульством в Генуе для испанской общины. Канталь организовал эвакуацию на том же поезде двух других миланских евреев, Хайма Папо и Хорхе Накмиаса, освобождённого, переведённого в Милан и получившего от Канталя паспорт для облегчения эвакуации.

Хосе Накмиас бежал из Милана после того, как схватили его брата, и тайно пересёк итало-швейцарскую границу, не успев забрать паспорт с визой, приготовленный для него Канталем. Но он смог представить в испанскую дипломатическую миссию в Берне сертификат гражданства, вручённый ему Канталем в октябре 1943 года, что позволило ему доказать наличие у него испанского гражданства и получить право на консульскую защиту. Он тоже был репатриирован.

В течение двадцати месяцев существования Республики Салó Канталь сумел добиться уважения самого Муссолини, который в последние месяцы жизни хотел поручить Канталю, чтобы тот договорился с английскими дипломатами в Берне о его сдаче или организовал бегство части его семьи через Испанию.

Кроме того, консул использовал свои хорошие отношения с итальянскими партизанами, чтобы помочь евреям добраться до Швейцарии через горы или найти убежище у жителей гор в горных областях Брианца и Лекко. Канталь заслужил благодарность партизан тем, что привлёк в состав бригады Лоренцини при Христианско-демократической партии несколько молодых испанских рабочих, бежавших из Германии и ожидавших репатриации в Испанию.

Впоследствии Канталь был послом в Гаити и Пакистане. Он скончался в Мадриде в возрасте 68 лет.